Сначала было слово от Наринэ.
Маленькое отступление:
Наринэ - это девушка, которая ПИШЕТ. Она пишет так, что невозможно оторваться. Невозможно не влюбиться в её героев и в неё саму. В её повестях о временах и людях всегда есть место и юмору, и ностальгии, и доброте, и трогательности, и совсем детской наивности, и очень взрослой рассудительности... Я всегда плачу, когда читаю её "посты". Не потому, что в них горе и печаль, а потому, что в ответ всегда возникает облако воспоминаний, которые, казалось, не всплывут уже никогда - она умеет, как волшебница - взмахнёт палочкой и люди погружаются в детство, в юность...
На этот раз она написала "Манюня отдыхает в пионерлагере «Колагир» или о бедном вожатом замолвите слово", и это чудесное прочитала zolotayakoshka, и написала свои воспоминания - документальные. И выслала мне ссылку, за что большое спасибо!
И я отправилась к Наринэ и стала читать, и написала коммент, и Наринэ велела его публикнуть отдельным постом, и я не могу ей отказать, потому полюбила сразу и навсегда.

сколько воспоминаний!)))
у меня они больше прекрасные! ))
обожала я нашу "Зарю" и даже сбегала туда, когда мама пыталась оставить на даче.
там были друзья - одни и те же каждое лето, там меня научили фотографировать, проявлять и печатать, шить мягкие игрушки, выжигать по дереву, делать картины из соломки. там случилась первая любовь, продлившаяся с 7-ми до 16-ти лет - исключительно на летнее время, зато какая крепкая и верная! )
а ещё из тихой, скромной девочки, о которой никогда не вспоминали ни в каких общественных организациях при школе, я вдруг становилась почему-то активисткой, которую обязательно выбирали в Совет Дружины... а уж в том Совете мы умели оторваться и похулиганить всласть! нам почему-то доверяли эти наивные взрослые...
а какой лес был за забором, а в нём дыра и о ней знаем только мы: я, друг мой верный Сашка и подруга Наташка. и земляника, костяника, цветы, заячья капустка, сиреневая кашка, поляны с травой по пояс...
конечно были вещи огорчительные - всякие дурацкие, всеми ненавидимые конкурсы строевой ходьбы и маршевых песен, злая "Зарница", в которую играли от души - дрались до крови и порой далеко не первой, выплёскивали вдруг откуда-то взявшуюся злость на несчастных "синих", ещё вчера бывших приятелями и даже друзьями. с тех пор не люблю "патриотов", то есть тех, кто готов убивать собственных ближних ради мифических символов и идей, навязанных кем-то.
а танцы! какие у нас бывали танцы!
и футбол! как я болела: с криками, хлопками, с топотанием ногами и разбиванием кулаков о стоящее рядом с лавкой дерево. Сашка играл лучше всех! и меня научил - а я научила через много-много лет сына бить с навеса и "щёчкой".
и пионервожатая моя многолетняя Таня с рассказами о лошадях, которых она обожала: помню о лошадке по имени "Катушка", которая сыграла главную лошадиную роль в фильме "Всадник без головы" - именно на ней, белой и прекрасной ездил безголовый труп. Катушку продали в США и она там сломала ногу, и её хозяин, в неё влюблённый, вызвал к ней консилиум ветеринарных звёзд мирового масштаба и они смогли её вылечить!
и рассветы, красивее которых не бывало уже никогда - если только морские... но это ведь совсем другое.
и утренние, сказочные туманы... пушистые, пуховые, пахнувшие чем-то таким, какое бывает только в рассветные часы: встающим солнцем, холодной росой, просыпающимися травами.
и огромное поле до самого горизонта, полностью заросшее высокими ромашками, и кажется, будто это волны белые с жёлтыми солнечными каплями, и волны шумят, шумят тихо, и если лечь на землю и закрыть глаза, через несколько секунд обрушиваются звуки - отовсюду и разом: кузнечики стрекочут, осы-пчёлы жужжат, ветер гудит порывами, из лесу - какие-то шорохи, стуки, далёкие голоса невидимых птиц... всё это было только там.

а быт... люди, простите, я не понимаю о чём вы, клянусь. мы жили в бараках, в каждой комнате по 15-20 человек. и два туалета типа сортир на весь лагерь - уличные туалеты.
и душный кинозал, он же танц. площадка. ну и что??? разве нам было до этого дело? только для самых изнеженных - которых, если честно, не шибко привечали.
зато была огромная, шикарная игротека, а там несколько столов пинг-понга, щиты для бросания резиновых колец, столы с большими шахматами и шашками. и библиотека была, и кружки - очень много и очень разные. и никто на не заставлял в них ходить - кто хотел, тот и записывался.
ну да, были ранние подъёмы и ненавистный тихий час... много чего было неприятного, но здоровского было всё равно намного больше!
кстати, уж не знаю почему, но и кормили нас хорошо. ах, таких ёжиков под сметанным соусом я с тех пор не едала! и почему-то безумно вкусное картофельное пюре с селёдкой - так хорошо помню... а какие нам варили компоты из сухофруктов, коих уже нет нигде, и вспоминаю не свои, а те - из пионерлагеря - и как мы разыгрывали тот самый стакан, в котором смогли увидеть тёмную, сморщенную грушу! и ещё я только там ела творожную запеканку, залитую киселём опять сухофруктовом, а ещё толстенные, сантиметра в пять толщиной омлеты - ну вот вкусно всё это было, очень вкусно! ))
всего не расскажешь.
а-ха! а в туалете жила крыса! такая огромная - я таких с тех никогда уж не встречала - коричневая, с рыжими пятнами, и мы тоже по одиночке в туалет никогда не ходили - даже днём!
а ещё Сашка научил меня прыгать через четыре ступеньки... именно столько было перед входом в корпуса. ) никто из девчонок не умел, а я умела и ужасно этим гордилась! )
и был бассейн – почти всегда почему-то пустой, иссохший, как пустыня Сахара – и до сих пор в душе не проходит обида: ну почему, ну почему его не наполняли водой почти никогда-никогда, ну почему, ну почему я в нём смогла поплавать всего-то раза три-четыре за 16 отбытых в лагере смен?

а ещё мы замуровали около стадиона капсулу потомкам, и клялись вернуться в 2000 году, и прочитать это послание. и не вернулись. уже было некуда.

URL записи